Права человека – фундаментальное понятие идеологии либерализма. Впервые оно появилось во французской Декларации прав человека и гражданина, а до этого идея прирожденных прав была оформлена в английском и американском Билле о правах. С тех пор права человека являются ядром конституционного права всех либерально-демократических государств, а принцип равенства в правах и перед законом — пожалуй, фундаментом всей либеральной идеологии. Но дело в том, что принцип этот в либеральных демократиях не соблюдается.

Пожалуй, одним из самых ярких критиков принципа равенства был Эдмунд Бёрк — английский парламентарий, публицист и памфлетист. Будучи современником Великой французской революции, именно он стал первым критиковать всеобщее равенство, которое было зафиксировано в Декларации прав человека. По мнению Бёрка, никакого равенства людей не может быть априори, потому что любое общество предполагает неравенство и социальное, и политическое. И если уж говорить о правах человека, то только в контексте реально существующих общественных отношений, а не основываясь на прекраснодушных теориях Дидро о том, что все люди рождаются одинаковыми, «светлыми и святыми». Бёрк критиковал идеологов Французской революции за то, что они своими разговорами о равенстве пытаются уничтожить иерархию – основу всякой социальной системы. Проживи английский памфлетист еще лет сто или двести, он бы так не горячился, потому что иерархия никуда не делась, а равенство, по сути, так и осталось пустой декларацией.

Почему всеобщее равенство прав – фикция? Защитники либерализма всегда упускают из вида один очень важный факт: право на что-то само по себе ничего не значит. Наделение правами — ничто, если не обеспечена возможность их реализовать. А вот с этим есть проблемы, причем не только в Украине, но и во всем «цивилизованном мире». Если человек богат, он имеет совершенно другие возможности для того, чтобы реализовать свое право на образование, медицинское обслуживание, жилье и даже на свободу самовыражения. Конечно, некоторые страны пытаются уравнять реализацию прав для всех своих граждан, но все равно возможно это лишь до какого-то предела: во всех случаях богатый получает больше. А в некоторых либеральных демократиях и вовсе плюют на равенство реализации прав своих граждан. Например, Соединенные Штаты (в отличие, ну надо же, от Украины) даже не гарантируют своим гражданам бесплатной медицинской помощи. В итоге нормального медицинского обслуживания там лишены 16% населения — это люди, не имеющие медицинской страховки, а треть американцев получает медицинское обслуживание не в полном объеме из-за дороговизны этих услуг. При этом, по данным Гарварда, по причине отсутствия медицинской страховки, т.е. возможности оплатить лечение, в 2009-м году в США умерло почти 45 тысяч человек. Грустная статистика, учитывая, что при этом на оборону (от кого?) Штаты ежегодно тратят по 600 миллиардов долларов. (Кстати, что интересно, ВОЗ признала, что лучшая в мире система здравоохранения на… Кубе. В этой нищей, задавленной эмбарго стране, к тому же являющейся с точки зрения либералов «тоталитарным государством», каждый гражданин бесплатно получает медицинскую помощь по крайней мере в том объеме, который может обеспечить государство.)

Аналогично дело обстоит с правом на образование. Оно действует везде, но далеко не каждый может это право реализовать. Да, есть примеры, когда люди благодаря уму и настойчивости преодолевают сразу несколько социальных ступеней по пути наверх, но это исключения, лишь подтверждающие правило. Свобода самореализации и другие гражданские свободы тоже непосредственно зависят от наличия у правополучателя «либеральных ценностей», или, как остроумно определил этот термин Виктор Пелевин, Liberal Value, т.е. попросту говоря «лавэ».

Всякий либерал ответит на это: «Либерализм предполагает возможность для всех и каждого заработать деньги и оплатить реализацию прав», — и приведет несколько примеров из серии «из грязи в князи» или, если угодно, «американской мечты». Правда, есть тут один момент, на который поклоннику «американской мечты» возразить нечего: тысячи видов профессиональной деятельности предполагают разную оплату и главное — эта самая оплата очень слабо или вообще никак не коррелирует с общественной полезностью того или иного труда. Пример — воспитательница детского сада и биржевой спекулянт. Общественная полезность этих людей несоизмерима, но что самое главное – несоизмеримы их доходы, а значит – возможности для реализации прав. Причем несоизмеримы обратно пропорционально общественной полезности их труда. И таких примеров можно привести сотни.

Кроме того, далеко не все могут заниматься коммерческой, т. е. самой прибыльной деятельностью в силу своих личных качеств, причем в этих качествах нет ничего предосудительного. Это может быть скромность, доверчивость, увлеченность делом, которая отодвинула получение материального вознаграждения на второй план, преданность деятельности, которая априори не сулит высокого дохода, и т.д. Почему эти качества отбрасывают их обладателей на социальную обочину?

Ответ прост: либерализм, провозглашая равенство прав, на самом деле предлагает равенство покупки этих прав. А это далеко не одно и то же. Поэтому права человека, декларируемые либералами, — не что иное как очередной симулякр, т. е. копия, не имеющая оригинала, умозрительная конструкция, у которой нет даже приблизительного реального воплощения.

Отдельно стоит остановиться на равенстве перед законом, т. е. праве каждого гражданина на справедливое досудебное следствие и суд, о котором так любят вещать наши доморощенные либералы. Именно это равенство является предметом их неусыпного внимания. СМИ то и дело сообщают о том, что некий депутат или его сын в очередной раз избежали ответственности за правонарушение, о том, что некто откупился от суда, о том, что уголовное дело было закрыто по причине недоступности фигурантов для правосудия в силу их высокого положения, и т. д. Все это мы читаем ежедневно, и складывается ощущение, что Украина – страна, где закон написан далеко не для всех. Хотя на самом деле это касается не только Украины. Неравенство перед законом – неотъемлемая часть либеральных демократий. Неравенство это вызвано, прежде всего, социальным расслоением.

Самый яркий пример – так называемая англо-саксонская система права, принятая в Англии, бывших английских колониях и, конечно, в США. В этой системе во главе угла находится не закон, т. е. принятая законодателем и прописанная норма, а судебный прецедент и в конечном счете – судебное решение. Т. е. судья там имеет гораздо большее поле для маневра, потому что фактически его решение превалирует над законом, или, если угодно, судебное решение и есть закон. Это создает колоссальную почву для злоупотреблений, т. к. трактовка конкретной ситуации отдается на откуп одному человеку. Да, в странах с англосаксонской правовой системой есть система сдерживаний и противовесов тотальному главенству судей, но есть и факторы, помогающие судам ловко маневрировать в море прецедентов.

Например, с благой целью соблюдения прав человека на первое место там выходит процедура. Зарегулированность процедуры привлечения к ответственности приводит к тому, что преступник может избежать наказания, если правоохранители нарушили процедуру сбора доказательств его вины. Суд вполне может не принять такие доказательства во внимание. С одной стороны, это служит невиновным и сдерживает чрезмерную прыть правоохранителей, с другой – сплошь и рядом помогает уйти от ответственности преступникам. Но, конечно, далеко не всем, а тем, кто сможет доказать нарушение каких-нибудь процедур, сослаться на прецедент, подвергнуть аргументы обвинения сомнению… Кто эти люди? Каждый преступник — талантливый юрист? Нет. Это те, кто может этих юристов нанять. И снова в дело вступает его величество дензнак. Если они у тебя водятся – ты сможешь нанять людей, которые помогут тебе в противостоянии с правоохранительной машиной, если нет – твои шансы на «справедливый суд» резко падают.

Еще один фактор, помогающий уйти от ответственности, – договорные, т. е., по сути, бизнес-взаимоотношения, принятые в англо-саксонской системе. Суть в том, что с потерпевшим вполне можно договориться полюбовно, просто откупившись от его претензий, и таким образом уйти от ответственности. Само по себе это не является чем-то из ряда вон выходящим, если бы подобные отношения не распространялись на случаи, когда потерпевшей стороны нет. Например, если речь идет о торговле наркотиками.

Самый яркий и вопиющий случай, который попадался автору, – история с американским банком «Wachovia», который «отмыл» для мексиканских наркокартелей, приняв на депозит якобы от пунктов обмена валюты, 400 миллиардов долларов (вдумайтесь!). Из них наличными в инкассаторских броневиках перевезли 14 миллиардов. Деньги были в мелких купюрах, и если бы это были только двадцатки, то вся эта денежная масса весила бы 700 тонн! Банк признал свою вину. Вы думаете, кто-то сел в тюрьму? Или эта сумма была изъята? Нет. Банк просто договорился и заплатил штраф, который равнялся двум процентам (!) его годового дохода. История эта стала достоянием общественности благодаря мемуарам сотрудника американского Управления по борьбе с наркотиками Роберта Мазура, который долгое время работал под прикрытием. Мазур сделал из ситуации единственно правильный вывод: складывается ощущение, что занимаясь взысканием штрафов с американских банков, замешанных в «отмывании» средств, американское правительство находится в доле с наркоторговцами.

Возвращаясь к проблеме равенства перед законом. Представьте себе, сколько молодых людей, пойманных на торговле грошовыми дозами, получили реальные сроки. Сколько из них отделались бы легким испугом, если бы смогли нанять хорошего адвоката?.. Сотни, тысячи? А знаете, сколько банкиров село в США за «отмывание» средств для наркоторговцев? Ни одного. Вот такое «равенство перед законом». (Кстати, после этой истории становится понятно, почему подавляющее большинство продаваемых в мире наркотиков приходится именно на США.)

В общем, равенство перед законом в либеральных демократиях – по сути, такая же фикция, как и все остальные права. Т. е. право на объективное расследование и справедливый суд как бы есть, но воспользоваться ты им можно, только купив. Как батон в супермаркете.

Не может быть прав без обязанностей. Истина эта кажется самоочевидной, но почему-то в либеральных обществах о ней стараются не вспоминать. Почему? Да потому, что реальные обязанности предполагают реальные права. А коль скоро права – фикция, то обязанности уже как бы ни к чему. В украинской Конституции, которая, к слову, считается одной их самых либеральных в Европе, описание прав занимает 47 статей, а обязанностей всего… четыре. Гражданин Украины должен защищать территориальную целостность страны, уважать государственные символы, соблюдать законы и платить налоги, что, по сути, можно отнести к «соблюдать законы». На этом, собственно, все. Что интересно, обязанности с правами не коррелируют вообще никак, т. е. невыполнение обязанностей на права никак не влияет, по крайней мере, это не прописано в Основном законе.

В конечном итоге это приводит к тому, что общество превращается в группу людей, которым недоступны права, но которые при этом не обременены обязанностями. В таком положении вещей даже есть определенная «социальная справедливость».

Кто-то может возразить, что общество готово принять на себя груз ответственности, приложенный к реальным правам. На самом деле это не так. Почему? Есть один яркий пример, разрушающий все теоретические построения по поводу «социально ответственных граждан». Пример этот называется ОСМД. Объединения совладельцев многоквартирных домов так и не растут как грибы после дождя. Причин тому много, в том числе – кривое законодательство, но все же главная в другом: большинство не хочет брать на себя ответственность даже за такое шкурное дело, как обустройство своей среды обитания. Люди привыкли платить ЖЭКу и требовать от последнего решения проблем, связанных с обустройством территории. Мало кто хочет взять заботы о поиске подрядчиков, возложить на себя часть организационных обязанностей, разделить ответственность за качество оказанных услуг… Большинству людей это не нужно. Большинство предпочитает платить ни за что, ничто получать взамен и при этом клясть ЖЭКи вкупе с «преступной властью», обходя мусорные кучи, перепрыгивая через выбоины в тротуарах и заходя в пропахшие мочой лифты.

Но вернемся к общественному устройству. Кто правит этой не имеющей и не желающей ответственности толпой? А правит так называемая «элита» – небольшая группа людей, которая кроме того, что реализует в полном объеме и даже с лихвой права, выполняет некие обязанности и несет груз ответственности. Как она выполняет обязанности и как понимает свою ответственность перед обществом – другой вопрос. Главное, что сама система виртуальных прав без обязанностей выстраивает некий баланс, на котором зиждется равновесие всякого либерального общества.

В такой системе есть один существенный недостаток: разделение элиты и общества приводит к консервации системы, а прежде всего – элиты. Собственно, это мы и наблюдаем в Украине (в странах «цивилизованных» этот процесс давно завершен). При этом наши либералы любят пенять элите на ее замкнутость и требуют себе больше прав, особенно в части государственного управления. Элита сопротивляется и имеет на то полное право: обязанностей и ответственности многочисленные сторонники народовластия не хотят, а делегировать хотя бы небольшую часть полномочий и влияния людям, лишенным ответственности, – все равно, что вручить обезьяне гранату.

Можно ли как-то решить все эти проблемы, разорвать замкнутые круги, порожденные виртуальностью прав и нежеланием большинства брать на себя ответственность? Конечно, идеальную общественную систему построить невозможно, как и воспитать идеального человека. Но, по крайней мере, можно выстроить систему общественных отношений, где права наполнены конкретным смыслом, а обязанности и ответственность станут неотъемлемой частью правообладателя.